(цифровая версия книги © Трухан Александр)
Кассий Дион Коккеян жил приблизительно между 150 и 230 годами н. э.. Он был родом из богатой семьи в г. Никее в Малой Азии. Он дважды был консулом и сенатором. Его "Римская история" охватывает время от прибытия Энея в Италию до 220 г. н. э. "История" создавалась им медленно. Он 10 лет собирал материалы и затратил на ее писание около 12 лет. Более или менее полностью сохранились книги с XXXVI по LIV; от остальных до нас дошли отдельные фрагменты и ряд выборок у византийских историков по преимуществу. Стиль Диона Кассия отличается риторичностью. В истолковании событий даёт себя знать тенденция к объяснению их божественным вмешательством. Дион Кассий в дальнейшем изложении всюду называет непокорённых германцев за Рейном кельтами, а провинцию по левому берегу Рейна - Германией.
Книга XXVII
[В сохранившихся от XXVII книги фрагментах Дион Кассий сообщает некоторые подробности о кимрах и тевтонах.]
Фрагм. 9. [106 г. до н. э. Толоза восстала при приближении кимров.] [Римляне] сначала захватили Толозу, которая прежде была с ними в союзе, но восстала в надежде на кимров, причём римский гарнизон был даже заключен в оковы; их [т. е. римлян] впустили внезапно ночью их сторонники, а они разграбили храмы и захватили много других сокровищ. Этот город главным образом разбогател еще в старину: именно ему принадлежали посвятительные дары, которые некогда были похищены соратниками Бренна из Дельф. Из этой [добычи] ничего, достойного внимания, не досталось римлянам, остававшимся на родине; большая часть ее была присвоена самими участниками штурма. За это многие у них были привлечены к ответственности.
Фр. 9. [Ссора римских полководцев перед битвою при Аравзионе в 105 г. до н. э.] Сервилий оказался для войска виновником многих несчастий из-за своей зависти к товарищу по командованию: во всем ему были даны равные с последним полномочия, и только по достоинству он стоял ниже, так как его товарищ был консулом. Именно Маллий после смерти Скавра пригласил к себе на помощь Сервилия. Сервилий ответил, что каждому из них нужно защищать свою область. Потом, рассчитав, что Маллий своими силами добьется успеха, он позавидовал ему, как бы тот один не получил всей славы. Поэтому он к нему явился, но не стал располагаться лагерем в одном месте с ним и не стал действовать по общему плану, а водворился в промежутке между кимрами и Маллием, чтобы первым вступить с ними в столкновение и получить всю славу за эту воину. Сначала оба они даже были страшны для врагов, пока их распря находилась в тайне; у тех даже явилось сильное желание заключить мир. Когда враги послали к консулу Маллию глашатаев, Сервилий рассердился на то, что они вступили в переговоры не с ним самим, и не только не дал послам ведущего к миру ответа, а едва их не убил.
Позднее воины заставили Сервилия отправиться к Маллию и посоветоваться с ним о положении дел. Однако оба они настолько оказались неспособными к единомыслию, что после свидания стали относиться друг к другу еще враждебнее. Так как каждый из них стремился сам одержать победу и был склонен к ссоре, то они расстались постыдно.
фр. 94 [102 г. до н. э., после поражения тевтонов при Аквах Секстийских.] Когда варвары были разбиты и в большом числе пали в этом сражении, спаслись только немногие [из них]. По этому случаю Марий приласкал своих воинов и вместе с тем вознаградил; он отдал им по очень дешевой цене всю добычу, чтобы не подумали, что он кому-нибудь сделал бесплатный подарок.
[Дальше говорится о выборах Мария консулом на следующий год.]
Однажды так замешкавшись, кимры очень ослабели духом, и от этого сделались более вялыми и бессильными и телом и душой. Причина этого в том, что, живя в домах (Испания, Северная Италия) они отступали от своего прежнего образа жизни под открытым небом, пользовались горячей баней вместо прежнего купанья в холодной воде и стали объедаться тонкими блюдами и местными сластями, тогда как раньше питались сырым мясом, и пресыщаться допьяна вином. Это совершенно истребило их пылкость и изнежило их физически, так что они больше не могли переносить ни трудов, ни невзгод, ни зноя, ни холода, ни бодрствования.
Книга XXXVIII
[В XXXVIII книге Дион Кассий излагает войну Ариовиста с Юлием Цезарем в 58 г. до н. э. даем ее не в полном виде ввиду значительных отступлений, не имеющих прямого отношения к делу.
Гл. 34. Цезарю немедленно после победы над гельветами пришлось по просьбе эдуев и секванов начать новую войну. Секваны и эдуи... захотели, чтобы он наказал соседних с ними кельтов. Те уже давно перешли через Рейн, отрезали себе часть их области, взяли у них заложников и сделали их данниками. Просьбы [галлов] совпали с его желанием и они легко убедили его себе помочь. Властвовал над теми кельтами Ариовист он получнл утверждение в королевской власти от римлян и вовремя консульства самого Цезаря был внесен в списки их союзников и друзей. [Цезарь искал предлога к разрыву и пригласил к себе Ариовиста для переговоров.] [Ариовист] не послушался, а еще сказал: "Если Цезарь хочет со мной о чем-нибудь поговорить, пусть сам приходит ко мне; я нисколько не ниже его; если кто в чем-нибудь от кого нуждается, тот сам должен к нему прийти". [Цезарь в ответ потребовал от него возвращения заложников своих союзников и прекращения иммиграции германцев через Рейн.] Варвар рассердился и дал многословный и угрожающий ответ.
Поэтому Цезарь не стал ему посылать словесных возражений, а предварительно, прежде чем можно было это заподозрить, занял город секванов Везонцион.
Гл. 35. В это время пришло известие о сильных приготовлениях Ариовиста, о том, будто бы много других кельтов уже перешло Рейн к нему на помощь, и о том, что они собрались еще на самой этой реке, чтобы внезапно напасть на римлян. Воины [Цезаря] страшно перепугались. Они были в ужасе от роста кельтов, от их множества и отваги и от решительных угроз Ариовиста и пришли в такое состояние, как будто их собираются вести не на людей, а на непреодолимых диких зверей. [В главах 35-47 передается речь Цезаря перед командным составом, в которой он оправдывал этот поход и ссылался на прежние подвиги римлян. Переговоры с Ариовистом он выставляет как оскорбление всему римскому народу. Его речь убедила военачальников. При их помощи и другими мероприятиями он поднял дух воинов.]
Гл. 40, 7. [Характеризовав прежние войны, в которых римляне прекращали враждебные действия различных народов и полководцев вторжением в их собственные пределы, Цезарь в этой речи аргументирует в том же смысле отношения с галлами и германцами.] То же самое можно сказать о галлах и кельтах. Ведь и они также, пока мы оставались на своей стороне Альп, часто их переходили и опустошали многие местности Италии. Когда же мы осмелились однажды пойти походом за эти горы и перенести военные действия к ним самим и отрезали себе часть их страны, мы больше не видали ни одной войны с их стороны в Италии, кроме единственного случая...
Гл. 45. [Заканчивая свою речь и считая доказанной справедливость этой войны, Цезарь стремится показать необоснованность страха перед германцами]
Что его [т. е. Ариовиста] можно одолеть „ что с ним не трудно воевать, убедитесь на примере его единоплеменников, которых мы часто побеждали и прежде и особенно легко побеждаем теперь; а также заключите, об этом из того, что мы слышим о нем самом. В особенности нет, у него налицо соответствующего и обученного войска. Теперь он не ожидает ничего страшного и поэтому совершенно не подготовлен... [Цезарь указывает на отсутствие у Ариовиста союзников и на численность и опытность римлян, а затем характеризует военные качества германцев следующим образом:] У нас все тело в одинаковой степени защищено доспехами, а они по большей части вооружены легко. Мы действуем по плану и в строю, а они в возбуждении бросаются в беспорядке на всякое препятствие. Именно поэтому не бойтесь их натиска, их высокого роста и громкого крика. Ведь до сих пор ничей голос не убивал людей; они своими физическими силами не смогут совершить ничего большего, чем мы, так как у них точно такие же руки, как и у нас; зато они могут гораздо больше пострадать, так как велики [ростом] и легко вооружены. Их натиск сначала необуздан и смел, но легко иссякает и недолго сохраняет свою силу...
Гл. 47. Чтобы воины опять не ослабели духом, он тотчас же снялся с места и пошел на Ариовиста. Он так смутил его внезапным наступлением, что тот был принужден явиться к нему для беседы о мире. Однако они не пришли к соглашению, так как один настаивал на всех своих требованиях, а другой не хотел ни на что согласиться. Таким образом, завязалась воина; и не только обе стороны, но и все бывшие там их союзники и враги были в ожидании и считали, что битва произойдет как можно скорее и что одни сразу победят, а другим придется в дальнейшем стать их рабами. Варвары имели превосходство благодаря своей многочисленности и высокому росту, а римляне благодаря своему опыту и вооружению. Пожалуй, в противовес ярости и беспорядочному и поспешному натиску кельтов стояло хладнокровие Цезаря. Поэтому они были равны в борьбе, а их надежды и решимость в соответствии с этим уравновешивались.
Гл. 48. Пока они стояли друг против друга, женщины варваров объявили им предсказание не вступать ни в какую битву до новолунии, благодаря этому Ариовист (он относился к ним с очень большим вниманием, когда они делали что-нибудь подобное) не вступил в бой тотчас же со всем своим войском, хотя римляне их на это вызывали, а выслал только всадников с поставленными с ними в общий строй пехотинцами и сильно вредил своим врагам. С этих пор он стал относиться к ним с пренебрежением и попытался занять место перед их окопами. Он даже захватил его. А когда римляне заняли другое место вместо этого для битвы и Цезарь до полудня держал войско в строю вне лагеря, тот на него не двинулся. Но когда Цезарь к вечеру стал возвращаться в лагерь, Ариовист неожиданно напал на римлян и едва-едва не взял их укреплений. При таком удачном ходе дела от стал мало обращать внимания на обоих женщин, и, когда на другой день римляне выстроились, как они делами ежедневно, он вывел свое войско им навстречу.
Гл. 49. Когда варвары увидали, что римляне выходят из лагеря, они не остались на месте, а наскочили на них и не позволили им как следует выстроиться, бегом напали на них с криком и отняли у них возможность воспользоваться дротиками на что те особенно рассчитывали.
Варвары подошли к римлянам настолько вплотную, что не могли употребить в дело копья и слишком длинные мечи.
Поэтому они боролись и больше сражались силою тел, чем оружием, стараясь опрокинуть нападающих и сбить с ног сопротивляющихся. Многие, кто был лишен возможности пользоваться даже более короткими мечами, сражались вместо них руками и зубами, опрокидывая противников, кусая и терзая их, так как были гораздо выше их ростом. Однако они не нанесли таким путем римлянам большого вреда. В рукопашной схватке римляне оказывались равными с ними благодаря своему вооружению и искусству. Наконец, возможно дольше затянув такого рода битву, римляне, хотя и поздно, но одолели. Им оказались очень полезны мечи, которые короче галльских и наварены сталью. Да и сами они могут дольше выдерживать такое напряжение и выносливее варваров, у которых выносливость не равняется быстроте атак. Поэтому последние были разбиты, однако не были обращены в бегство не потому, что они этого не захотели, а потому что они не смогли бежать из-за безвыходности своего положения и истощения. Тогда они образовали отряды по 800 человек, или больше, или меньше этого, и закрылись со всех сторон щитами. Они стояли прямо, и в их ряды нельзя было проникнуть, так они были сомкнуты, но и сами они были лишены возможности двигаться от тесноты. Итак, сами они бездействовали, и им не наносили вреда. Они не наступали и не убегали, а оставались стоять в том же положении, как на башнях. А римляне еще в начале битвы сами сразу побросали совершенно бесполезные для них копья, а теперь не могли сражаться даже мечами в рукопашную и достать до их голов, которые только и были доступны, так как варвары сражались простоволосыми. Поэтому римляне стали вырывать у них щиты и, нападая на них одни с разбегу, а другие изблизи, как-то на них наскакивали и их рубили. С этого момента многие из них падали с первого удара, а многие умирали, еще не успев упасть, так как от тесноты их строя даже мертвецы держались прямо.
Так там, было уничтожено большинство пехоты. А те, кто случайно попал с поля к повозкам, погибали около них вместе с женщинами и детьми. Ариовист с конницею покинул эту местность и ушел к Рейну. Его настигли, но не захватили: он успел убежать на лодке. Остальных римляне перебили, спустившись в реку; а некоторых он успел захватить и увезти.
Книга XXXIX
[В XXXIX и XL книгах Дион Кассий сообщает среди других событий о некоторых действиях Цезаря против германцев в Галлии.]
Гл. 41. [57 г. до н. э. -время войны Цезаря с белгами]. ...Атуатуки, родственные кимрам и близкие к ним по духу, двинулись с намерением помочь нервиям.
Гл. 47 (55 г. до н. э.). Когда римляне зимовали в дружественной стране, кельтские племена (греч. - gene) тенктеры и узипеты, отчасти силою прогнанные свевами, отчасти по призыву галлов перешли Рейн и вторглись в область треверов. Тогда же, узнав о Цезаре и испугавшись его, они послали к нему для заключения мира и с просьбой о предоставлении области, считая достаточным взять ту, какую им позволят. Ничего не добившись, они сначала пообещали добровольно возвратиться на родину и попросили перемирия. Потом их молодежь, заметив как-то приближение немногочисленных всадников Цезаря, отнеслась к ним с пренебрежением и переменила свое решение. Тут же они напали на них во время движения и ввиду неожиданности атаки их разбили. Возгордившись по этому поводу, они стали стремиться к войне.
Гл. 48. Более старшие из них, осудив это, явились к Цезарю против их желания (молодёжи) и просили его их простить, сваливая эту вину на немногих. Он задержал их, как будто собираясь дать им вскоре ответ, а сам двинулся на остальных. Он напал на них, когда они в полдень отдыхали в шатрах и не ждали враждебных действий, так как их послы находились у него. Он налетел на шатры всей массой пехоты и стал избивать их, так как они не успели схватиться за оружие, но были в полном смятении около повозок вперемежку с женщинами и детьми. Их всадники тогда отсутствовали и, как только узнали о случившемся, сейчас же ушли на свое обычное место жительства и оттуда переселились к сугамбрам. Цезарь послал требовать их выдачи; но он вовсе не ждал этого (зарейнские жители тогда не настолько боялись римлян, чтобы выслушивать от них такие требования), а хотел под предлогом [их отказа] перейти эту реку. До него никто прежде еще не сделал подобного ему, и он сам горячо желал это выполнить и предполагал, что удержит кельтов вдали от Галин, если вторгнется даже в их собственную страну. Так как те всадники не были выданы и убии, жившие по соседству с сугамбрами и враждовавшие с ними, звали его к себе, то он построил через реку мост и перешёл её. Он узнал, что сугамбры удалились в неприступную местность, а свевы стягиваются, чтобы им помочь, и возвратился по истечении двадцати дней.
Гл. 49. Рейн выходит из Кельтских Альп, близко от Рэции. В дальнейшем течении он служит границею между Галлией и ее жителями, находящимися с запада на его левом берегу, и кельтами, живущими на правом; в конце он впадает в Океан. Таковой эта граница, от которой они и получили разные прозвища, всегда считается теперь, после того как очень давно кельтами назывались и те и другие жители обоих берегов реки.
Гл. 50. (55 г. до н. э.) Итак, Цезарь первый тогда перешел Рейн...
Книга XL
Гл. 31. [53 г. до н. э.] ...Амбиориг... вызвал к себе от кельтов наёмное войско. Лабиен хитростью нанес поражение треверам.
Гл. 32. [Амбиориг спасся, так как Цезарь вновь пошел на германцев.]... Цезаръ совершил поход на кельтов, так как они хотели помочь треверам (53 г. до н. э.). Тогда он ничего не достиг, а поскорее возвратился, боясь свевов. Поэтому он решил опять перейти Рейн и разобрал только ту часть моста, которая прилегала к берегу варваров. Он устроил на нём сторожевое укрепление, так как постоянно собирался совершить переправу. Цезарь отдал родину Амбиорига на разграбление галлам... много пришло и сугамбров на грабеж. Однако сугамбрам оказалось мало грабить тех, но они напали даже на самих римлян. Они дождались, когда те отправились на подвоз хлеба, и захватили их лагерь. В то время как те поспешили на помощь, они, так как узнали о их возвращении, многих из них перебили. Боясь вследствие этого Цезаря, они поспешили вернуться домой. А он никого из них не подверг никакому наказанию, так как была зима и в Риме происходили волнения.
Гл. 39. [52 г. до п. э. В борьбе против Верцингеторига в союзе с Цезарем участвовали германцы.] Верцингеториг потерпел поражение со стороны воевавших и союзе с римлянами кельтов. Их отвага стала еще больше от ненасытной жажды их тел к движению и они разбросали окружавших их врагов.
Книги XLVI1I-LVI
[В книгах XLVI1I, LI, LIII, LVI, LV и LVI Дион Кассий дает целый ряд событий в Германии, особенно походы Друза и Тиберия в эпоху императора Августа.]
Кн. XLVIII, гл. 49, 3. [37 г. до н. э. Август назначил Агриппу командовать флотом.] Когда тот воевал с восставшими галлами, причем вторым из римлян перешел Рейн ради войны, Август его вызвал к себе...
Кн. LI, гл. 21, 6. [29 г. до н. э.] ...Гай Каррина победил моринов и прочих, восставших против них [римлян] и отразил свевов, перешедших Рейн для войны...
Кн. LI, гл. 22, 6 [29 г. до и. э. -цирковые игры (после победы над Антонием и Клеопатрой) в Риме.] ...Толпою сразились друг с другом даки и свевы. Эти последние - кельты, а те в некотором смысле - скифы. Одни, строго говоря, живут по ту сторону Рейна (ведь и многим другим народам присваивают имя свевов), а другие - на обоих берегах Истра. [Дальше говорится о даках, вставших на сторону Антония.] Некоторые из них [т. е. даков] поэтому были взяты в плен и впоследствии выпущены в бой на свевов...
Кн. LIII, гл. 12, б. [При перечислении императорских провинций при Августе] ...провинции Цезаря... все галлы, и нарбоннские и лугдунские, аквитаны, и белги, как сами, так и их пришлые соседи: ведь некоторые из кельтов, которых мы называем германцами, заселили всю Бельгику у Рейна, и поэтому её называют Германией: верхней ту, что доходит до истоков этой реки, а нижней ту, которая простирается вплоть до британского Океана.
Кн. LIII, гл. 26, 4. [25 г. до н. э. основные события этого времени -в Малой Азии.] В то же самое время Марк Виниций пошел [в карательную экспедицию] на некоторых из кельтов за то, что они схватили и убили римлян, прибывших в их страну для торговли; при этом он сам дал Августу имя императора.
Кн. LIV, гл. 20, 4-6. [16 г. до н. э.] Самою большою из выпавших тогда на долю римлян войн, которая заставила даже самого Августа приехать из города, оказалась война с кельтами. Сугамбры, узипеты и тенктеры начали с того, что захватили на своей земле и распяли нескольких римлян. Потом они, перейдя Рейн, разграбили Германию и Галлию, поймали в засаду выступившую на них римскую конницу, во время ее преследования неожиданно наткнулись на её начальника Лоллия и одержали над ним победу. Узнав об этом. Август двинулся на них, однако ему совсем не пришлось воевать, так как варвары, разведав о новых приготовлениях Лоллия и о выступлении Августа, возвратились в свою страну и, дав заложников, заключили мир.
Кн. LIV, гл. 32. [12 г. до н. э.] Тоже самое произошло и с Друзом. Когда сугамбры и их союзники начали проявлять враждебность, благодаря отсутствию Августа и желанию галлов освободиться, он предупредил это стремление покоренных тем, что пригласил их аристократию к себе под предлогом празднества, которое и до настоящего времени справляется у алтаря Августа в Лугдуне. А кельтов он подстерег и заставил отступить при их переходе через Рейн. После этого он переправился в страну узипетов как раз против острова батавов, а оттуда вторгся в землю сугамбров и разорил ее всю сплошь. Проплыв вниз по Рейну в Океан, он вошел в дружеские сношения с фризами. Вторгнувшись в страну хавков по озеру (нынешнее Зюдзее), он подвергся опасности, потому что его суда сели на мель во время отлива Океана. Тогда он был спасен фризами, вышедшими с ним вместе в поход по суше, и вернулся обратно.
Кн. LIV, гл. 33. [11 г. до н. э.] С началом весны он опять двинулся на войну, перешел на ту сторону Рейна, подчинил узипетов, построил мост через Лупию и вторгся в страну сугамбров. Через нее он прошел в землю херусков до самого Визургиса. Он смог это сделать потому что сугамбры были недовольны хаттами, единственными из всех соседей, не пожелавшими вступить с ними в союз, и всем народом ушли на них в поход. Как раз вовремя он тайно прошел через их страну. Пожалуй, он перешел бы и Визургис, но стал испытывать недостаток в продовольствии, и к тому же наступила зима. Кроме того, в его лагере показался пчелиный рой. Поэтому он не пошел дальше за эту реку. На обратном пути в дружественную страну он подвергся страшной опасности. Враги особенно много причинили ему вреда засадами; а однажды, заперев римлян в узкой долине, едва их не уничтожили и могли погубить его со всем войском, но пренебрегли римлянами, считая их чуть ли не взятыми в плен и готовыми пасть от одного удара, и в полном беспорядке вступили с ними в бой. Они были побеждены и с тех пор больше не осмеливались на такие поступки, а беспокоили римлян издали и не подходили близко, так что Друз стал сам в ответ относиться к ним с презрением, и там, где сливаются Лупия и Элизон, основал против них сторожевое укрепление, а другое поставил в земле хаттов у самого Рейна.
Кн. LIV, гл. 36. [10 г. до н. э.] Друз частью опустошил, частью подчинил себе область хаттов и остальных кельтов, так как они соединились с сугамбрами и вышли вновь из своей земли, которую получили от римлян для заселения. После этого они [т. е. Друз и Тиберий, временно уходивший из Галлии на Дунай и затем вернувшийся туда] возвратились в Рим с Августом (он большую часть времени провел в лугдунской области (окрестности Лиона), поджидая на близком расстоянии возможного вторжения кельтов).
Кн. LV, гл. 1. [9 г. до н. э., следует за событиями предыдущего отрывка.] Это произошло при консулах Юлии Антонии и Фабии Максиме. В следующем году Друз вступил в консульство вместе с Титом Криспином, но для него не было хороших предзнаменований. Напротив, было много бурь, ударов молний и других дурных знамений: разрушились даже многие храмы, и был поврежден самый храм Зевса Капитолийского и богов, почитаемых совместно с ним. Впрочем, Друз нисколько об этом нё беспокоился, а вторгся в землю хаттов и прошел до самой страны свевов. Он с трудом подчинял себе лежащий на пути край и с кровавыми потерями одолевал вступавших с ним в борьбу. Оттуда он перешел в землю херусков и после переправы через Визургис, все опустошая, достиг до Альбиса. Эту реку (она течет с Вандальских гор и впадает великим потоком в Северный океан) он попытался перейти, но не смог этого сделать и ушел назад, поставив на ее берегу трофей. Ему повстречалась какая-то женщина, бывшая выше природного человеческого роста, и сказала: "Куда же, наконец, ты спешишь, ненасытный Друз? Не все тебе здесь суждено увидать. Уходи же [скорее]: уже приходит для тебя "конец и делам и жизни". Конечно, удивительно, когда такой глас от божества выпадает кому-нибудь на долю; однако я этому вполне доверяю. Тотчас сказались последствия [этой встречи]: он стал спешить назад и по дороге, еще не дойдя до Рейна, скончался от какой-то болезни. Для меня доказательством рассказанного служит то, что даже волки с воем блуждали вокруг лагеря во время его смерти, что показались два юноши, ехавшие на конях посредине рва, что был слышен женский плач и по небу стали пробегать звезды. Это так произошло: Август, узнав о его болезни (он в это время был недалеко), спешно послал туда Тиберия. Этот последний застал ещё в живых, и после смерти повез в Рим. По пути, до того как войско стало на зимнюю стоянку, он позволил нести покойника центурионам и военным трибунам, а с этого места - первым гражданам каждого проходимого города. Когда тело Друза было выставлено на форуме, было произнесено две похоронных речи: Тиберий воздал ему похвалу здесь, а Август - на Фламиновом ристалище... Его тело было отнесено на Марсово поле всадниками, действительно входившими во всадническое сословие, и лицами сенаторского ценза, там оно было предано огню и водворено в августовой гробнице. Друз вместе с детьми получил имя Германика и удостоился почестей в виде статуй и арки, а у самого Рейна - кенотафия.
Кн. LV, гл. 6. [8 г. до н. э.] ...[Август] предпринял поход против кельтов. Сам он остался на своей земле, а Тиберий перешёл Рейн. Испугавшись римлян, варвары, кроме сугамбров, отправили к нему послов, но ничего не добились ни тогда, ни позднее, так как Август отказался заключать с ними договор без участия тех. Сугамбры тоже отправили послов, но те ничего не смогли добиться, а все в большом числе и знатные по происхождению погибли. Август приказал их схватить и сослать в разные города; они не перенесли этого и покончили самоубийством. Некоторое время после этого сугамбры оставались в покое; потом они дорого отплатили римлянам за свои страдания.
Кн. LV, гл. 8,3. [7 г. до н.э.] Немного позднее в Германии поднялось какое-то движение, и Тиберий был двинут туда.
Кн. LV, гл. 9. [6 г. до н. э.] В Германии не случилось ничего достойного упоминания.
Кн. LV, гл. 10а. 2. [3 и 1 гг. до н. э.] Вместе с тем произошли следующие изменения у кельтов. Уже прежде Домиций, пока он еще правил придунайскими местностями, принял гермундуров, выселившихся по неизвестной мне причине с родины и блуждавших в поисках другой земли, и отдал им для поселения часть страны маркоманов. Он перешел тогда Альбис без препятствия с чей бы то ни было стороны, заключил дружбу с жившими в тех краях варварами и водрузил там алтарь Августу. Тогда же он пошёл к Рейну и попытался вернуть на родину при помощи других племен некоторых изгнанников из херусков, но потерпел в этом неудачу, и поэтому другие варвары стали пренебрежительно относиться к римлянам. Впрочем, - он ничего больше и не предпринял в тот год.
Кн. LV, гл. 28, 5-7. [6 г. п. э.] Против кельтов ходили походом несколько лиц, в том числе и Тиберий. Сначала он дошел до реки Визургис, а после этого даже до Альбия; однако тогда не было совершенно ничего достойного упоминания. Несмотря на это, в честь этого похода не только Август, но и Тиберий получили императорский титул, и Гай Септин, управитель Германии, удостоился почестей как победитель, так как кельты в страхе перед ними заключили мир уже не в первый, а во второй раз. Причина этого заключалась в следующем - хотя кельты недавно нарушили договор, но им был опять дарован мир: у далматов и паннонцев произошли события, более тревожные и нуждающиеся в большем внимании.
Кн. LVI, гл. 18-23. [9 г. н. э. Здесь описывается поражение Вара в Тевтобургском лесу. События развертываются в то время, когда после побед Тиберия и Германика на Дунае в Риме готовились торжества.] Едва только это было решено, так из Германии пришла страшная весть и помешала римлянам закончить празднества. В это самое время в Кельтике случилось следующее. Римляне владели в ней не сплошными пространствами, а отдельными пунктами, которые им удалось захватить. Поэтому такие пункты и не упомянуты в исторических исследованиях. Их воины там зимовали и заселяли города, а варвары перестраивались на их образец, привыкли к их рынкам и там мирно с ними встречались. Впрочем, их не удалось заставить забыть отчих нравов, своего природного характера, своего самостоятельного образа жизни и своей свободы, основывавшейся на силе оружия. Поэтому, приучаясь мало-помалу и методически при надзоре со стороны римлян к их правам, они не тяготились переменою своего быта и незаметно изменялись. Квинтилий Вар, получив в управление Германию и распоряжаясь их делами в силу своей власти, стал стремиться к тому, чтобы их сразу переделать. Он и в остальном отдавал им приказания, как порабощенным, и взыскивал с них деньги, как с подданных. Они этого не стерпели; их предводители стремились к прежней власти, а массы предпочитали привычное состояние иноплеменному владычеству. Они не отважились открыто, зная, как много римлян и у Рейна и в их собственной стране. Приняв Вара к себе так, как будто они собираются исполнить все его предписания, они завлекли его далеко от Рейна, в землю херусков и к Визургису. Здесь они обошлись с ним самым мирным и дружеским образом и возбудили в нём уверенность, что их можно поработить без применения военной силы. Поэтому он не держал свои войска вместе, как следовало делать во вражеской стране, а постоянно предоставлял их тем из германцев, кто просил их, не имея сам сил, как будто для охраны поселений или для поимки разбойников и для доставки провианта. Главными заговорщиками и зачинщиками происков и войны против него оказались, помимо прочих, Арминий и Сегимер, его постоянные спутники и обычные сотрапезники. Таким образом, он был спокоен и не ожидал ничего страшного. Он не только не верил тем, кто подозревал происходящее на деле и уговаривали его быть настороже, но даже укорял их в том, что они напрасно беспокоятся и наговаривают на этих людей. В это время восстают по плану первыми некоторые из живших вдали от него, чтобы им легче было захватить Вара, когда он двинется в поход, на пути через земли, которые он считал за дружественные, и чтобы он не принял мер к самозащите, если бы вдруг все сразу стали его врагами. Так и случилось: они послали его двинуться вперед, оставили его под предлогом приготовления для него вспомогательных войск и скорейшей помощи, а сами подняли стоявшие где-то наготове силы, перебили каждый находившихся у них воинов, которых раньше выпросили [у Вара], и напали на него, когда он был в трудно проходимых лесах. Здесь они сразу оказались врагами вместо подданных и совершили много страшного. Там были обильные ущельями и неровные горы, а также густые и очень высокие деревья. Поэтому римляне еще до того, как на них напали враги, были измучены трудом, так как им приходилось рубить деревья, строить дороги и мосты, где это было нужно. За ними шло много возов, и они несли много груза на себе, как в мирной обстановке. С ними следовало немало детей и женщин и много всякой прислуги; сообразно с этим, движение происходило разобщенной вереницей. При этом поднялся еще сильный дождь и ветер и еще больше их разделил. Почва около корней и пней сделалась скользкой, и им стало неустойчиво передвигаться по ней. Вершины деревьев, ломаясь и падая вниз, вызывали смятение. И так как римляне поэтому находились в очень трудном положении, то варвары вдруг сразу отовсюду окружили их сквозь чащу (они отлично знали все тропинки) и сначала поражали издалека, а потом, так как никто из римлян не защищался и многие были ранены, они двинулись на них в рукопашную. Так как римляне шли не в строю, а вперемежку с возами и безоружными людьми, не могли нигде легко соединиться и были по отдельности слабее непрерывно нападающих на них врагов, то они сильно пострадали, а в ответ ничего не предпринимали. Они устроили там себе лагерь, заняв какое-то удобное место, насколько это было возможно на лесистой горе. После этого они сожгли большую часть повозок и все остальное, что им было не очень необходимо, а кое-что побросали и, собравшись кое-как в одну колонну, на другой день тронулись в путь, так что даже выбрались на какое-то чистое место. Конечно, их отступление не обошлось без кровопролития. Снявшись оттуда, они снова попали в леса и защищались против нападавших на них врагов и, конечно, от этого терпели очень большую неудачу. Собираясь вместе на узком пространстве, чтобы и всадники и легионеры совокупными усилиями могли нападать на врагов, они часто спотыкались то друг о друга, то о деревья. Был четвертый день их похода, когда поднялись сильный дождь и большой ветер. Он не позволял им ни двигаться вперед, ни твердо стоять на ногах, но еще и лишил их возможности пользоваться оружием. Они не могли как следует пустить в дело намокшие стрелы дротики и щиты. Напротив, для врагов, которые по большей части были легко вооружены и безопасно могли наступать и отступать это было не так плохо. К тому же еще их стало гораздо больше (так как даже из остальных варваров те кто раньше колебался, сошлись толпой прежде всего ради добычи) Римлян было уже меньше (многие погибли в прежних битвах) Поэтому их легче окружали и убивали. Тогда Вар и остальные главные начальники, боясь быть взятыми живыми в плен и убитыми руками своих злейших врагов (к тому же они все были уже ранены), решились на страшный, но неизбежный шаг: они покончили самоубийством. Когда это стало известно, то из остальных никто больше не стал защищаться, даже те, кто еще был в силах. Одни поступали по примеру своего начальника, а другие бросали оружие и поручали себя убить тому, кто согласится, так как, если бы кто-нибудь даже особенно хотел бежать, он этого не мог сделать. Враги безбоязненно убивали всех: и людей, и коней, и... [Здесь у Диона Кассия значительный пробел. Византийский историк Зонара сохранил около четверти текста.] Текст Зонары: ...Варвары захватили все укрепления кроме одного. Задержавшись около него, они не перешли Рейна и не вторглись в Галлию. Впрочем, они не смогли им овладеть, так как не умели вести осаду, а римляне очень много пользовались против них стрелками, которые их оттесняли и очень многих убивали.
После этого, узнав о том, что римляне учредили охрану Рейна и что Тиберий приближается с сильным войском, многие из врагов совсем ушли от этого укрепления, а оставшиеся отошли от него, чтобы не терпеть урона от неожиданных вылазок со стороны гарнизона, и охраняли дороги, надеясь взять его измором. Римляне, составлявшие гарнизон, пока у них было достаточно продовольствия, оставались на посту в ожидании помощи. Но так как никто не приходил к ним на подмогу и их мучил голод, то они ушли из укрепления, выбрав для этого зимнюю ночь (воинов было мало, а много безоружных).
Дион Кассий Римская история 2 ч
© дизайн и вёрстка сайта : Трухан Александр, Трухан Иннокентий - март 2011
