(цифровая версия книги © Трухан Александр)
Гай Юлий Цезарь (100-44 гг. до н. э.) - знаменитый римский политический деятель и полководец, один из предшественников будущего принципата, создатель единоличной диктатуры как переходной формы от республики к монархии (фактический диктатор с 48 по 44 г.); с 58 по 52 г. - наместник Галлии, ход завоеваний которой он изобразил в своих "Записках о галльской войне" (Commentarii de bello gallico) в семи книгах с дополняющей их восьмой книгой, написанной А. Hirtius'oм. Сведения о германцах содержатся главным образом в I, IV и VI книгах, а также отчасти во II книге (данные о левобережных племенах). Весь относящийся к германцам материал распадается по своему характеру на две категории: а) общие этнографические описания хозяйства, общественного строя и быта германцев (кн. IV, гл. 1-3 и кн. VI, гл. 21-24) и б) изложение хода военных столкновений Цезаря с отдельными германскими племенами (свевами, тенктерамп и узипетами, сугамбрами и пр.). Материал первой категории (так называемые свевский и германский экскурсы Цезаря) по его обобщающему характеру можно поставить в параллель к общей части "Германии" Тацита, а материал второй категории по обилию конкретных деталей можно сопоставить с "Анналами" и "Историями" Тацита. По вопросу о порядке и последовательности написания и опубликования различных частей "Записок" Цезаря в науке существуют различные точки зрения: одни (например О. Т. Шульц) полагают, что Цезарь каждый год, обрабатывая текст своих донесений сенату, составлял соответствующие книги и главы "Комментариев" и погодно их опубликовывал; другие (Э. Норден) держатся того мнения, что весь текст "Комментариев" был продиктован Цезарем сразу в 52-51гг. на основании его собственных погодных донесений сенату и тогда же опубликован. Как бы то ни было, совершенно несомненными являются следующие два факта: 1) Цезарь ежегодно посылал римскому сенату донесения о ходе военных действий в Галлии и 2) дошедший до нас текст "Комментариев" представляет собою литературную обработку этих донесений.
Книга I, гл. 30-31: [После того как Цезарь окончил войну с гельветами, к нему явились в качестве послов вожди галльских племен. Представитель племени эдуев Дивитиак обратился к Цезарю о речью, в которой указал, что уже много лет назад вся Галлия разделилась на две враоюдующих партии: во главе одной из них стоят эдуи, во главе другой - арверны. Последствия этой борьбы и вызванного ею найма германских войск Дивитиак изобpaжaem в следующих словах:]
Гл. 31. ... Арверны и секваны пригласили [на помощь] германцев за плату (mercede). Сначала германцев перешло к ним через Рейн около 15 тысяч человек. Но после того как этим диким варварам понравились и земля, и образ жизни, и богатства галлов (agros et cultum et copias Gallorum), их переправилось очень много: в настоящее время их набралось в Галлии до 120 тысяч. Эдуи и подвластные им племена не раз вступали с ними в битву, но потерпели тяжелое поражение и потеряли всю свою знать, всех членов совета старейшин и всю конницу. [В результате этого поражения эдуи принуждены были подчиниться владычеству секванов.] Но победители секваны попали в еще худшее положение, чем побежденные эдуи, так как король германцев Ариовист (Ariovistus, rex Germanorum) водворился в их стране и захватил третью часть земли секванов, которая является лучшей во всей Галлии (tertiamque partem agri Sequani, qui esset optimus totius Galliae, occupavisset); теперь же он приказывает им освободить ему еще одну треть, потому что несколько месяцев назад к нему прибыли 24 тысячи гарудов, которым нужно приготовить место для их поселения (locus ad sedes). И будет так, что через несколько лет всех галлов прогонят из пределов Галлии, а [на их место] через Рейн переправятся все германцы, так как ни землю (ager) галльскую нельзя сравнивать с землей германцев, ни образа жизни тех и других. А Ариовист, после того как однажды победил боевые силы галлов в сражении при Адмагетобриге, стал властвовать надменно и жестоко, требовать в заложники детей самых знатных [галлов] (obsides nobilissimi cuiusque liberos) и подвергать их всяческим жестоким наказаниям и мучениям, если только какое-нибудь его приказание не исполняется немедленно. Человек он дикий, заносчивый, дерзкий. Его владычество невозможно долее переносить. И если нельзя будет добиться помощи у Цезаря и у римского народа, то всем галлам придется сделать то, что сделали гельветы, - выселиться из своей страны и искать себе новую родину, новых мест для поселения, подальше от германцев, попытать счастья на чужбине, что бы там ни случилось. Узнавши об их обращении к Цезарю, Ариовист, без сомнения, подвергнет самым тяжким мучениям всех находящихся у него заложников. Но Цезарь может либо своим личным авторитетом, либо [силами] своего войска, недавно одержавшего победу, либо от имени римского народа воспротивиться тому, чтобы еще более великое множество германцев перешло через Рейн, а также защитить всю Галлию от насилий со стороны Ариовиста.
Гл. 32. [После окончания речи, Дивитиак разъяснил Цезарю, что секваны еще больше страдают от владычества Ариовиста, чем прочие галльские племена,] ибо остальным галлам по крайней мере открыта возможность бегства, в то время как секваны, которые приняли Ариовиста в пределы своей территории и города которых (oppida) находятся в его власти, принуждены безропотно сносить всякие мучения [какие только можно себе представить].
Гл. 33. [Цезарь обещал галлам свою поддержку.] Целый ряд соображений побуждал его обдумать это дело и вмешаться в него: прежде всего он считал пред лицом римского могущества унизительным для достоинства своего и всего римского государства, что эдуи, которых сенат неоднократно именовал братьями и кровными родичами римлян, попали теперь под власть германцев и в рабство к ним (in servituto atque inditione videbat Germanorum teneri) и что они принуждены были дать заложников Ариовисту и секванам. Кроме того, он видел, что если германцы постепенно привыкнут переходить Рейн и их наберется в Галлии много, то это явится большой опасностью для самого римского народа; он понимал, что, овладевши всей Галлией, германцы - эти дикие варвары (homines feros ас barbaros) - не удержатся от нашествия на римскую провинцию, а оттуда на Италию, как это некогда и сделали кимры и тевтоны, тем более что провинция отделяется от страны секванов всего лишь рекой Роданом... К тому же Ариовист набрался такой спеси (spiritus) и наглости (arrogantia), что терпеть этого больше нельзя.
Гл. 34. [Ввиду всего этого Цезарь решил вступить с Ариовистом в переговоры. В ответ на предложение Цезаря избрать нейтральный пункт для этих переговоров Ариовист велит своим послам передать Цезарю следующее:] Если бы ему понадобилось что-нибудь от Цезаря, то он сам пришел бы к нему; если же тот чего-нибудь хочет от него, то ему и следует придти [к Ариовисту]. Кроме того, он не решается явиться без войска в те части Галлии, которые занимает Цезарь; стянуть все войско в одно место он не может без большого количества припасов и всяческих затруднений. Наконец, ему кажется удивительным, что у Цезаря, да и вообще у римского народа, может быть какое-нибудь дело до его Галлии, которую оп [Ариовист] покорил войной (sua Gallia, quam bello vicisset).
Гл. 35. [Тогда Цезарь послал сказать Ариовисту:] если в благодарность за то, что римский сенат в консульство Цезаря признал его (appellatua esset) королем и другом (rex atque amicus), он хочет отплатить Цезарю и римскому народу отказом от личного свидания для переговоров по вопросу, касающемуся их общих интересов, то Цезарь предъявляет ему следующие требования: во-первых, не переводить больше из-за Рейна людей в каком бы то ни было количестве; затем вернуть эдуям заложников, которых он от них имеет, и позволить секванам отдать тех, которые у них находятся; не раздражать эдуев никакими обидами, не затевать войны ни с ними, ни с их союзниками. [В случае невыполнения этих требований Цезарь угрожал Ариовисту своим вмешательством в галло-германские отношения и своим выступлением на стороне эдуев.]
Гл. 36. На это Ариовист отвечал: Право войны таково, что победители распоряжаются побежденными, как хотят, и сам римский народ привык распоряжаться побежденными по своему произволу, а не по указаниям других. И если он не указывает римскому народу, как ему следует пользоваться своим правом, то и римскому народу не следует ставить ему препятствий к осуществлению его права. Эдуи сделались его данниками, потому что попытали военного счастья, вступили в борьбу с оружием в руках и были побеждены. Цезарь учинил по отношению к нему [Ариовисту] большую несправедливость тем, что своим прибытием уменьшил его доходы (vectigalia). Он не вернет эдуям заложников; воевать с ними и с их союзниками он не станет, если они будут соблюдать уговор и ежегодно платить ему дань; если же они этого не будут делать, то титул братьев римского народа нисколько им не поможет. Что касается того, что Цезарь не намерен оставлять обиды эдуев безнаказанными, то [пусть знает, что] никто еще из тягавшихся с ним [Ариовистом] не остался цел. Пусть Цезарь вступит с ним в борьбу с оружием в руках, когда угодно: он узнает тогда, что значит храбрость непобедимых германцев, в высшей степени искусных в войне и в течение четырнадцати лет не видавших над собой крова. (Cum vellet, congrederetur; intellecturum, quid invicti Germani, exercitatissimi in armis, qui inter annos XIV tectum non subissent, virtute possent.)
Гл. 37. [В это самое время к Цезарю явились послы от эдуев и треверов. Эдуи жаловались на то, что] недавно переправленные в Галлию гаруды опустошают их страну (fines eoruni popularentur) и что они не могут купить себе покоя даже тем, что дали Ариовисту заложников. Треверы же сообщили, что свевы из ста округов (pagos centum) расположились на берегу Рейна и собираются переходить через него и что во главе их стоят два брата Назуа и Цимберий. Цезарь, сильно встревоженный этим [известием], решил, что ему нужно торопиться, чтобы не затруднить самому себе [предстоявшее] сопротивление [германцам], если бы новый отряд свевов (nova manus Sueborum) соединился с прежними боевыми силами Ариовиста (cum veteribus copiis Ariovisti), Поэтому, собрав с возможно большей быстротой запасы провианта, Цезарь ускоренным маршем двинулся против Ариовиста.
Гл. 38. [На третий день похода он узнал, что Ариовист] идет со всем своим войском, чтобы захватить Везонцион, самый большой город (oppidum) секванов, и что он уже продвинулся на три дня пути от занимаемой им территории. [Цезарь считал нужным во что бы то ни сгнило помешать Ариовисту занять Везонцион, который представлял собою в стратегичвеком отношении весьма выгодную позицию. Цезарю удалось занять его раньше Ариовиста, и он поставил там свой гарнизон.]
Гл. 30. В продолжение нескольких дней, которые Цезарь провел под Везонционом, собирая запасы продовольствия, его воины собирали сведения о германцах со слов галлов и купцов (vocibusque Gallemm ас mercatorum), и те им сообщили, что германцы - люди огромного роста, невероятной храбрости (incredibili virtute) и в высшей степени опытны в военном деле; что у них не раз бывали стычки с германцами и они не могли вынести одного их вида и пронзительного взгляда. [Под влиянием таких рассказов в войске Цезаря стала распространяться паника; поговаривали даже, что воины откажутся от выступления.] Некоторые, не желая признаваться в своей трусости, уверяли, что их страшат не враги, но теснины, встречающиеся по дороге, и расположенные между обоими войсками огромные леса и что они опасаются, возможно ли будет в достаточном количестве и надлежащим образом подвозить провиант.
Гл. 40 и 41. [Однако Цезарю удалось поднять дух своего войска искусно построенной речью, в которой он указал, что Ариовист раньше очень добивался дружбы римского парода, что римляне уже не раз одерживали победы над германцами, например в войне Мария с кимрами и тевтонами, а также при усмирении восстания рабов в Италии, и, что если Ариовист одолел галлов, то не столько своей храбростью, сколько хитро рассчитанным планом. Выступивши в поход, Цезарь на седьмой день ускоренного марша узнал от своих разведчиков, что войско Ариовиста находится в двадцати четырех тысячах шагов от римского.
Гл. 42. [Узнав о приближении Цезаря, Ариовист сам предложил ему устроить личное свидание, но с условием, чтобы обоих вождей сопровождала при этом не пехота, а конница.]
Гл. 43. [Во время этого свидания] Цезарь предъявил те же требования, с которыми он [раньше] обращался к Ариовисту через послов, [а именно]: чтобы Ариовист не затевал войну с эдуями и их союзниками; чтобы он вернул эдуям заложников; и, наконец, если Ариовист не может отослать никого из германцев [на их прежнюю] родину (si nullam partem Germanorum doimim remittere posset), чтобы он [no крайней мере] не допускал перехода других [германцев] через Рейн.
Гл. 44. Ариовист мало ответил на самые требования Цезаря, но много распространялся о своих доблестях: [он заявил], что перешел через Рейн не по собственному побуждению, но по просьбе и приглашению галлов; он оставил свой дом и своих родичей (domuni propinquosque) не без великой надежды на большую награду (non sine magna spe magnisque praemiis); в Галлии у него есть земля для поселения (sedes), уступленная ему самими галлами; заложники даны ими по их собственному желанию; дань, которую победители обычно накладывают на побежденных, он берет по праву войны; не он затеял войну с галлами, а галлы с ним; все племена Галлии явились для нападения на него и пошли войной против него; и все эти войска он рассеял и победил в одном сражении; если они хотят ещё раз попробовать, то он готов сразиться еще раз; если же они хотят пользоваться миром, то было бы несправедливо отказываться от дани, которую они до сих пор платили по своей воле. Что же касается дружбы римского народа, то следует, чтобы она была ему в честь и в защиту, а не в ущерб; в надежде на это он и добивался ее; если же из-за римского народа прекратится дань и отымутся у него подданные, то он сам откажется от дружбы римского народа не менее охотно, чем раньше стремился к ней. А что он переправил в Галлию множество германцев, то сделал он это для своей защиты, а не для нападения на Галлию; доказательством служит то, что он не явился бы, если бы его не просили, и что он не начинал враждебных действий, а только отражал их. Пришел он в Галлию раньше римлян. И никогда еще до сих пор римское войско не выходило из пределов провинции Галлии. Чего Цезарь хочет? Зачем он пришел в его владения? Эта Галлия - его провинция, как та - римская. Как не подобало бы уступать ему, [Ариовисту], если бы он вторгся в римские пределы, так же точно римляне поступают несправедливо, нарушая его права. А что Цезарь сказал, что сенат назвал эдуев братьями, то он [Ариовист] не настолько варвар и невежествен в делах, чтобы не знать, что ни эдуи не оказали помощи римлянам в последнюю войну их с аллоброгами, ни они не пользовались поддержкой римского парода в той борьбе, которую они вели с ним и с секванами. И он должен заподозрить Цезаря в том, что эта притворная дружба с эдуями служит Цезарю лишь поводом для того, чтобы держать в Галлии войско в целях нападения на Ариовиста. И если Цезарь не отступит и не выведет своего войска из этой страны, то Ариовисту придется считать его не другом, а врагом. А если он убьет Цезаря, то сделает этим приятное многим знатным и высокопоставленным римлянам. Об этом он имеет точные сведения от них самих через их посланцев, и умерщвлением Цезаря он мог бы заслужить благодарность и дружбу всех их. Если же Цезарь удалится и предоставит ему свободное владение Галлией, то он вознаградит его очень щедро (magno praemio), и все войны, какие Цезарь захочет, он завершит (для него), избавив Цезаря от всяких трудов и опасностей.
Гл. 45 u 46. [Цезарь возражал, что не может не помочь эдуям и что он не признает за Ариовистом больших прав на Галлию чем за римлянами. Но переговоры были прерваны по следующей причине:]
Гл. 46. Во время обсуждения этих вопросов Цезарю сообщили, что всадники Ариовиста приближаются к холму [на котором происходили переговоры], подскакивают к римским воинам, бросают в них камни и мечут копья. Цезарь прервал переговоры, но вернулся к своим войскам и запретил им направлять против неприятеля какое бы то ни было оружие.
Гл. 47. [Через два дня Ариовист предлагает возобновить переговоры; Цезарь посылает к нему К. Валерия Процилла и М. Меттия,- последнего потому, что тот был связан с Ариовистом узами гостеприимства, а первого потому, что он знал галльский язык, которым Ариовист владел, благодаря долгой привычке.] Но лишь только Ариовист увидел их в своем лагере, он закричал в присутствии своего войска: "Зачем вы ко мне пришли? для того чтобы шпионить?" Он не дал им говорить и заключил их в оковы.
Гл. 48. В тот же день Ариовист продвинул свой лагерь и стал под холмом на расстоянии 6 тысяч шагов от лагеря Цезаря. На следующий день он провел свое войско мимо лагеря Цезаря и устроил свой в двух тысячах шагов за ним с тем умыслом, чтобы отрезать Цезаря от хлеба и продовольствия, которые доставляли ему эдуи и секваны. С этого дня в течение пяти дней кряду Цезарь выводил свои войска и ставил их перед лагерем в боевом порядке для того, чтобы, если Ариовист захочет померяться силой в сражении, у него была возможность к этому. Однако Ариовист все эти дни удерживал свою пехоту (exercitus) в лагере, но ежедневно состязался в кавалерийском бою (equestri proelio). Это был тот род сражения, в котором германцы усовершенствовались (se exercuerant). Их было 6 тысяч всадников и столько же пехотинцев, самых храбрых и проворных, которых каждый всадник выбирал себе по одному из всего войска для своей защиты. Они сопровождали всадников во время сражений; под их прикрытием всадники отступали; они сбегались [на их защиту], когда всадникам приходилось туго; если кто-нибудь падал с лошади, получивши тяжелую рану, они его окружали. В случаях продвижения на необычно далекое расстояние или особенно быстрого отступления их скорость благодаря упражнению оказывалась такой большой, что, держась за гриву лошадей, они не отставали от всадников.
Гл. 49. Видя, что Ариовист все время держится в своем лагере, и не желая, чтобы он продолжал мешать подвозу припасов, Цезарь выбрал удобную позицию на расстоянии 600 шагов от лагеря германцев и вывел на нее свое войско, построенное в три линии; первым двум он велел оставаться в боевой готовности, а третьей - строить укрепленный лагерь. Это место, как выше сказано, находилось на расстоянии 600 шагов от неприятеля. Ариовист выслал против римлян туда же 16 тысяч легко вооруженных воинов и всю свою конницу, чтобы они устрашали римлян и мешали им возводить укрепления; несмотря на это, Цезарь приказал, согласно своему прежнему решению, двум боевым линиям отбиваться от неприятеля, а третьей - заканчивать работу. Построивши лагерь, Цезарь оставил в нем два легиона и часть вспомогательных войск, а остальные 4 легиона увел обратно в больший лагерь.
Гл. 50. [Ариовист и на следующий день после этого продолжал уклоняться от решительного сражения и ограничился нападением на меньший лагерь.) Когда Цезарь стал расспрашивать пленных, почему Ариовист не вступал в сражение, он узнал, что причиной этого был существующий у германцев обычай, [а именно]: матери семейств (matres familiae) на основании гаданий по жребьевым палочкам и прорицаний (sortibus et vaticinationibus) провозглашают, целесообразно ли вступать в битву или нет, и они сказали так: не дозволено германцам победить, если они вступят в сражение до наступления новолуния.
Гл. 51. [Однако на другой день Цезарю удалось ловким маневром вынудить Ариовиста принять генеральное сражение. Тогда германцы] вывели из лагеря свое войско и построили его по племенам (generatim) так, что все племена - гаруды, маркомапны трибоки, вангионы, неметы, седузии, свевы - находились на равном расстоянии друг от друга; они окружили всю свою боевую линию дорожными повозками и телегами (redis et carris), чтобы не оставалось никакой надежды на бегство. На них они посадили женщин, которые, простирая к ним руки, со слезами умоляли идущих в битву воинов не отдавать их в рабство римлянам.
Гл. 52. [Начавшееся сражение сразу приняло характер рукопашного боя, и вместо метательных копий римляне пустили в ход мечи.] Но германцы, построившись, по своему обычаю, фалангой, выдержали натиск мечей (impetus gladiorum). [Однако в дальнейшем левое крыло германцев было обращено в бегство; зато правое стало теснить римлян. Тогда юный Публий Красс, командовавший кавалерией, выслал на помощь находящимся в затруднительном положении частям третью линию, что и решило исход сражения.)
Г.ч. 53. [В конце концов германцы были побеждены.] Все они повернули тыл и бежали, не останавливаясь, до самого Рейна, находившегося на расстоянии приблизительно 5 тысяч шагов Там очень многие из них, надеясь на свои силы, попытались перебраться на тот берег вплавь, некоторые же достали лодки и в них нашли себе спасение. Среди них был и Ариовист, который нашел привязанную к берегу лодку и на ней бежал. Остальные, настигнутые римской конницей, были перебиты. У Ариовиста были две жены: одна свевка родом, которую он привел с собой из дому, другая из Норика, сестра короля Вокция, на которой Ариовист женился в Галлии, куда ее прислал брат; обе они погибли во время бегства; из двух дочерей Ариовиста одна была убита, другая взята в плен. [Во время погони римлянам удалось освободить М. Меттия и К. Валерия Процилла, которого германцы тащили за собой, скованного тройной цепью.] Он рассказал, что о нем трижды гадали по жребию в его присутствии - следует ли его сжечь тотчас же или оставить до другого времени; [по его словам] он обязан своим спасением жеребьевым палочкам (sortibus).
Гл. 64. Когда известие об этом сражении распространилось за Рейном, то те свевы, которые дошли было до его берегов, стали возвращаться на родину. Убии, жившие недалеко от Рейна, принялись преследовать устрашенных свевов и многих из них перебили... Книга IV
Гл. 1. Следующей зимой, в год консульства Гнея Помпея и Марка Красса, германские племена узипетов и тенктеров большими массами (cum multiiudine hominum) перешли Рейн недалеко от впадения его в море. Причиной перехода было то обстоятельство, что их в течение многих лет тревожили свевы, которые теснили их войной и мешали им возделывать поля (bello premebantur et agricultura prohibebantur). Племя свевов - самое большое и воинственное из всех германских племен. Говорят, что у них сто округов (centum pagos) и каждый [округ] ежегодно высылает из своих пределов на войну по тысяче сооруженных воинов. Остальные, оставаясь дома, кормят себя и их; через год эти (последние) в свою очередь отправляются на войну, а те остаются дома. Благодаря этому не прерываются ни земледельческие работы, ни военное дело (Sic neque agricultura nec ratio atque usus belli iutermittitur). Но земля у них не разделена и не находится в частной собственности (aed privati ас separati agri apud eos nihil est), u им нельзя более года оставаться на одном и том же месте для возделывания земли (neque longius anno remanere uno in loco colendi causa licet). Они питаются не столько хлебом, сколько - и главным образом- молоком и за счет скота; они много охотятся. Все это, вместе взятое, а также свойства пищи, ежедневные военные упражнения свободный образ жизни, в силу которого они, не приучаясь с самого детства ни к повиновению, ни к порядку, ничего не делают против своей воли, - [все это] укрепляет их силы и порождает людей столь огромного роста. Кроме, того они приучили себя, [живя] в странах с очень холодным [климатом], не носить никакой другой одежды, кроме звериных шкур, которые вследствие их небольших размеров оставляют значительную часть тела открытой, а также привыкли купаться в реках.
Гл. 2. Купцам они открывают доступ к себе больше для того, чтобы иметь кому продать захваченное на войне, чем потому, что они сами нуждаются в каком бы то ни было ввозе. Германцы не пользуются даже привозными лошадьми, которыми галлы так дорожат и которых они приобретают за высокую цену, а используют своих туземных лошадей, низкорослых и невзрачных, и доводят их ежедневными упражнениями до величайшей выносливости. Во время конных боев они часто соскакивают с коней и сражаются пешие; копей же они приучили оставаться на том же месте, а в случае надобности они быстро вновь садятся на них; по их понятиям нет пичего более постыдного и малодушного, как пользоваться сёдлами. Поэтому они осмеливаются - даже будучи в незначительном количестве - делать нападение на какое угодно число всадников, употребляющих седла. Вино они вовсе не позволяют к себе ввозить, так как полагают, что оно изнеживает людей и делает их неспособными к труду.
Гл. 3. Они видят самую большую славу для народа в том, чтобы как можно более обширные земельные территории вокруг его границ оставались ненаселенными и невозделанными (quam latissime a suis finibus vacare agros): это обозначает, по их мнению, что многие племена не смогли противостоять силе этого народа. Так, в одном направлении от границ области свевов пустует, как говорят, территория шириной около 600 тысяч шагов (=900 км). С другой стороны к ним примыкают убии; их страна (civitas) была, по понятиям германцев, обширной и цветущей, а народ несколько более культурным, чем прочие германцы, так как убии живут на берегу Рейна, к ним заходит много купцов и благодаря близости к галлам они усвоили их нравы. Свевы часто мерялись с ними силами в многочисленных войнах; и хотя они благодаря значительности и могуществу [убив] не смогли изгнать [этих последних] из их страны, они превратили их однако в своих данников и сделали их гораздо более слабыми и малосильными.
Гл. 4. В таком же положении были узипеты и тенктеры, о которых речь шла выше. Много лет они выдерживали натиск свевов, но в конце концов были изгнаны ими из своей земли (agris). [Целых] три года бродили они (vagati) по Германии, побывали в очень многих местах и, наконец, пришли к Рейну. Эту область населяли менапии, у которых на обоих берегах Рейна были возделанные поля (agri), хутора (aedificia) и деревни (vici). Испугавшись появления такого множества людей, менапии покинули свои жилища на том берегу Рейна и, расставивши стражу на этом берегу, препятствовали германцам переходить реку. Те, испробовавши все средства и не имея возможности ни вступить в открытую борьбу за неимением лодок, ни переправиться тайком из-за сторожевых постов менапиев, сделали вид, будто возвращаются в свои прежние владения и области (in suas sedes regionesque) и в течение трех дней двигались по направлению к ним, но затем внезапно повернули обратно; их кавалерия в один день покрыла пройденное за три дня пространство и нагрянула на совершенно неподготовленных к этому менапиев, которые, узнав через своих лазутчиков об уходе германцев, вернулись без всяких опасений за Рейн в свои селения (in suos vicos). Перебив менапиев, они завладели их судами и переправились на другой берег, прежде чем та часть менапиев, которая находилась на левом берегу, могла быть извещена об этом. Захватив все жилища (aedificia) менапиев, они питались остаток зимы найденными там запасами. [В следующей - пятой, - а также в начале шестой главы Цезарь рассказывает о том, как оправдались его предположения относительно возможного вероломства галлов, которые попытались использовать узипетов и тенктеров в качестве противовеса против римлян.]
Гл. 6. [Некоторые галльские племена отправили послов к германцам, т. е. к узипетам и тенктерам], приглашая их пойти от берегов Рейна [в глубь страны) и обещая исполнять все их требования. Понадеявшись на это, германцы стали устраивать более отдаленные набеги [на внутренние области Галлии] и продвинулись уже до территории, занятой эбуронами и кондрузами, "клиентами" треверов (Treverorum clientes). Цезарь созвал вождей галльских племен, которым и вида не подал, что он что-либо узнал, и которых, наоборот, успокоил, укрепив их преданность ему; затем он потребовал с них поставки конницы и объявил о своем решении начать войну с германцами.
Гл. 7. [Когда он подошел к ним на расстояние нескольких дней пути, к нему явились послы от германцев, обратившиеся к Цезарю с таким заявлением:] Германцы не затевают первые войну с римским народом, однако если их вызовут на это, то они от войны не откажутся. Таков уж обычай германцев, унаследованный ими от предков, - сопротивляться всякому, кто начнет с ними войну и не молить о пощаде. Тем не менее они должны сказать следующее: пришли они против своего желания [лишь] потому, что были изгнаны из своей страны. Если римляне хотят их благодарности, то они могут быть им полезными друзьями: пусть только римляне либо отведут им земли (vel sibi agros attribuant), либо позволят им удержать за собою те, которые они [уже] захватили силой оружия (vel patiantur eos tenere, quos armis possederunt). Они отдают первенство только одним свевам, с которыми даже бессмертные боги не могут сравняться, а больше нет никого на земле, кого бы они не могли одолеть.
Гл. 8. Цезарь отвечал им на это так, как считал нужным; заключительная часть его ответа сводилась к следующему: у него не может быть никакой дружбы с ними, пока они остаются в Галлии. Несправедливо, чтобы те, кто не мог защитить свою землю, захватывали чужую. В Галлии нет пустующих земель, которые можно было бы отдать, не нарушив справедливости, в особенности такому множеству людей. Но если бы они захотели, то могли бы поселиться в области убиев, послы которых, находящиеся в данный момент у Цезаря, жалуются на насилия со стороны свевов и просят у него помощи. Он добьется у них согласия на это.
Гл. 9. [Послы обещали передать о его предложении и вернуться с ответом через три дня, а пока просили Цезаря не идти дальше. Но Цезарь на это не согласился, подозревая, что они хотят только оттянуть время.] Ибо Цезарь узнал, что несколько дней назад германцы послали значительную часть своей конницы в область амбиваритов по ту сторону Мозы за добычей и хлебным провиантом (praedandi frumentandique causa). [Цезарь полагал, что они ждут только её возвращения.]
© дизайн и вёрстка сайта : Трухан Александр, Трухан Иннокентий - март 2011
